Из сетевой полемики о Вознесенском

Не троньте...
Инга 2003-01-25 10:40:35 [Произведение: Не трожьте!! (Вознесенскому о Высоцком) (Лариса Дмитриева)]

О безалаберном заголовке Дмитриевой рассуждать излишне – он производное от самого Андрея Вознесенского. Поэту следует помнить, что он зачастую воспринимается как авторитетный учитель: что посеешь…
Заголовок, одним словом, аляповат. Но и грамматическим ляпом собственно Ларисы Дмитриевой, промелькнувшим во второй после эпиграфа строке, так и быть, пренебрегу, раз он принят с молчаливого согласия остальных – поддакивателей.
А безобразное охаивание Вознесенского, с которым Высоцкий был в дружеских отношениях, непростительно.
Обращаюсь к тем, кто по нелепости поддержал воинствующую истерику Ларисы: хотя бы из желания слыть порядочными людьми, не спешите с выводами и не позволяйте делать их за себя – "думайте сами, решайте сами"… Потому что недолго ведь оказаться и в лагере бессовестно провравшегося на этой теме Станислава Куняева.
Неужто, по выражению Вознесенского, "нам, как аппендицит, поудалили стыд"?
Махнуть бы рукой, если нападки на Вознесенского только недостойное кликушество и всего только ошибка, ладно – если обыкновенная глупость или недостаток развития. А иначе неладно – и это уже пришлось бы назвать… иначе.
Да, для обоймы признанных – в первую очередь, народом – поэтов, которых, ничем не рискуя, сегодня развязно чихвостят несмышлёные потомки, Высоцкий был меньшим братом.
Вознесенский, Евтушенко, тем более Анчаров и Окуджава – были старше не только по возрасту, но, что важно иметь в виду, и по времени вхождения в литературу, восхождения в ней, взлёта.
Блаженненький Пригодич, этот *оватый котяра Василий, каковым сам ёрнически представляется, давно и безуспешно ещё с тех пор отирается в литприхожей и, как всякий подглядывающий лакей, знает, что врёт: никому и никогда Вознесенский и Евтушенко не отказывали войти Союз писателей, потому что и не принимали – не имели таких полномочий.
Похожего рода сплетни Высоцкий, в тон им, иронически парировал:
"…Не вернусь, вероятно" –
и разъяснял особо непонятливым:
"потому что и не уезжал!"
Как разносчики заразы, слухи пострашнее мух. И распускать их – не менее хамское деяние, чем распускать руки.
Вознесенский, как и Евтушенко, были властителями дум своего поколения, но не вершителями судеб. Им самим за строптивость воспрепятствовали, например, возглавить журнал "Юность" – поначалу обещанный действительно власть предержащиим. Что знает Лариса Дмитриева, их судья-скороспелка? Хочу надеяться, что мало, иначе следовало бы думать о ней весьма нелестно.
Вникните, прошу вас, в не разумеемое Дмитриевой:
Меньшого потеряли брата –
Всенародного Володю.
Двустрочием определён диапазон: от частного авторского признания – до всеобщей людской любви. Иначе тире не было бы. Грамотный читатель поймёт.
Не зря соотношение себя – Вознесенского – и своих литературных ровесников с Высоцким Лариса Дмитриева аккуратно не сочла нужным привести. Стихотворение "Певец" так заканчивается:
Писцы останутся писцами
В бумагах тленных и мелованных.
Певцы останутся певцами
В народном вздохе миллионном…
Приязнь Высоцкого к Вознесенскому сказывалась хотя бы в том, что он не только со сцены пел его стихи, воспринятые душой как свои. Кроме того, оба, с готовностью привечая друг друга, участвовали в акции "Метрополя". На этот счёт Высоцкий был разборчив и честен так же, как в отношении ко всему прочему. Если, к примеру, его не устраивала позиция Геннадия Хазанова, он заявлял об этом прямо.
Посетившие могилу Высоцкого помнят обрамлённое свечами четверостишие Вознесенского. Немногие знают стихотворение полностью. Там есть и такие строки:
…восемнадцать лет нам товарищем
был человек отчаянной совести.
25 июля 1979 года, сердце Высоцкого остановилось. Этот звонок раздался ровно за год до колокольного звона, окончательно отпевшего, простите тавтологию, певца.
А ведь не кто иной, как Вознесенский ещё в самом начале семидесятых страшно предупредил страну – сквозь зажимаемый цензурой рот. Имя Высоцкого было табуировано – однако Вознесенский всё-таки пробил "Реквием оптимистический" к публикации, как бы заменив лишь – и то на время – фамилию: "За упокой Семёнова Владимира…"
Вознесенский – никто иной!
Возможно, в их отношениях не всё было гладко – мне это не известно. Зато не раз подтверждалось другое. Несмотря на серьёзные расхождения с Юрием Любимовым или с другом Андреем Тарковским, несмотря на сложные отношения с некоторыми партнёрами по театру, Высоцкий не позволял злословить в их адрес. Так ли вы уверены, Лариса, что будь поэт жив, у него не вызвали бы возражения ваши адвокатские строчки? Не дай Бог защитница!
Вознесенский и при жизни поэта, и впоследствии посвятил собрату не парочку-другую стихотворений.
В одном из них он писал:
Как же выжил ты, мой зимовщик,
песни мёрзнущий крепостной?
Вновь по стёклам хлестнул, как мойщик,
голос, тронутый хрипотцой.
И вот - не выжил: 25 июля 1980-го загнанный Высоцкий скончался.
Вознесенский мишень удобная – крупная. Таких и травят - живых…
Что за странная страна! В международном плане 25 января вообще день народных поэтов. Если вспомнить, это и день рождения Роберта Бёрнса – такой же национальный символ для шотландцев, как для нас Высоцкий. Кстати, не стало Бёрнса "на цифре 37". Но дело не в этом. Шотланцы, в отличие от россиян, не делают имя своего поэта предметом спекуляций и коммерции. Мы-то что! Мы – кто?
Вероятно, не стала бы вступать в разговор, но узнала, что автор анаповского вальса и, одновременно, высокопарных текстов о Высоцком – учитель. Занятие ответственное. Посему лишь…